МУХАВЕЙ
Я дождался, когда будет забита ответная шайба, и отправился пожелать спокойной ночи нашему сыну.
Антоша вопреки обыкновению не возился, укладывая рядом с собой на подушку потертого мишку, а лежа, подозрительно смирно и вдумчиво глядел в потолок.
«Не заболел ли?» — подумал я и положил руку ему па лоб. Антоша пристально посмотрел на меня и вдруг спросил:
— Ты не знаешь, где сейчас Мухавей?
— Кто?
— Мухавей.
— Не знаю... А кто это?
— Он везде летает, — сказал сын, подумал и добавил: — И прыгает.
Потом он живо сел на кровать и объяснил:
— Он выше дома прыгает и вот так кричит — у-у-у! Он всех видит. Ты не знаешь, где он сейчас?
Я вспомнил, что сейчас начнется второй период, что счет два-два и вся борьба еще впереди, и строго сказал:
— Мухавей не может выше всех прыгать и гудеть, потому что... его нет. А ты сейчас же спи!
В эту секунду в комнату вошла жена и возмущенно спросила:
— Почему ребенок до сих пор сидит и гудит?
— Мама, где сейчас Мухавей? — тут же спросил Антоша.
— Кто?
— Мухавей, — сказал я.
— Не знаю. А кто это?
— Он летает, — со вздохом сказал сын и терпеливо объяснил: — И прыгает.
А я добавил:
— Он выше дома прыгал бы, если бы вообще был. Жена с отчаянием посмотрела на меня:
— Был бы! Что ж ты дезориентируешь ребенка! Маленький, Мухавей, конечно, есть, но сейчас он уже спит.
Я немедленно прошептал жене на ухо:
— Я уже сказал ему, что Мухавья нет! Объясни ребенку, что он, по крайней мере, уехал в командировку!
Но жена убежденно сказала сыну:
— Маленький, Мухавей спит рядышком и велит тебе спать.
И она победоносно глянула на меня, довольная своим педагогическим приемом.
— А где он спит? — живо спросил сын.
— Нигде! — заявил я.
Сын укоризненно посмотрел на нас, лег и обиженно проговорил из-под одеяла:
— Спокойной вам ночи.
Жена сердито показала мне глазами на дверь и твердо пообещала сыну:
— Завтра утром папа обязательно приведет тебе Мухавья.
Как только мы вышли па кухню, я стальным голосом сказал:
— Мы, кажется, уговорились — никаких разногласий при ребенке! Мы должны выступать перед ребенком только с выработанным решением, с единственной концепцией, чтобы у мальчика складывалась стройная картина мира! Белое — так белое, черное — так черное!
— Мухавей — так Мухавей! — сказала жена.
—- Но ты пойми: Мухавей — это просто ошибка в произношении. Мальчик исказил слово «муравей»!
Жена высокомерно улыбнулась:
— Ребенок с шести месяцев прекрасно знает муравья! Но это давно пройденный этап. На твоих глазах он уверенно вступил в мухавейный период. И учти — далеко не каждый ребенок в его возрасте интересуется мухавьями! И наш долг — поддержать любознательность ребенка!
— Но как! Я просто ума не приложу!
— Ты же руководишь экспериментальным бюро! Вы ищите и находите! Ты даже переписываешься с писателем-фантастом Гансовским! Неужели вы не достанете мальчику хоть маленького, но Мухавья?
— Писатель-фантаст мне давно не отвечает, — возразил я.
— Вот видишь!
— Где?! — закричал я. — Где я вам возьму Мухавья, если его нет в природе?
— В природе нет, а через Гаврилова или через Сеню можно найти. Милый, не жалей себя для нашего маленького!
— Да маленький утром даже не вспомнит про этого твоего Мухавея!
— Мухавья! — поправила жена.
Ночь я спал неважно. Мне снился какой-то муравей с головой знакомого писателя-фантаста, который все забивал шайбы в мои ворота.
За завтраком я принялся рассказывать Антоше страшную и очень длинную сказку и едва не поперхнулся, когда увидел на окне муху. Потом мы пошли гулять. Я предусмотрительно вооружился пистолетом, и мы долго воевали. Я был многократно подстрелен из засады, и сын ни разу не вспомнил про Мухавья. Когда мы пошли домой, Антоша, подгоняя меня саблей, запел победную песню, и я понял, что с Мухавьем покончено.
«Что ж, нечего забивать голову ребенка всякими несуществующими насекомыми, когда он не знает, например, таблицу умножения», — думал я успокоенно.
И вдруг, глядя на воинственную макушку сына, я подумал, что он, возможно, никогда в жизни теперь не увидит этого забавного Мухавья, который так замечательно все вокруг видит своими зелеными глазами.
Между тем над парком раздался нарастающий треск мотора, и косо вверх в небо пошел зеленый вертолет. И тут меня осенило, пусть мальчуган увидит своего Мухавья, а тот сразу улетит.
— Мухавей летит, Мухавей! — закричал я радостно.
Антоша спокойно посмотрел на железную стрекозу, удивленно оглянулся на меня и возразил:
— Что ты, папа! Это мухолет!
— Ну и пусть себе улетает. Бог с ним! — сказал я поспешно.
— Бог с ним, — охотно согласился сын и вдруг показал рукой над деревьями и закричал: — Вон, вон Мухавей, вон! Кувыркается!
Я смотрел во все глаза, но ничего не увидел...